Убрала Батлера нахрен, он меня достал, чесслово, Эрик млин **** ****** *** *матерное словосочетание, вырезанно цензурой*
Второй шанс
читать дальшеГлава 1
Графиня де Шаньи
Моя надежда поведет меня Через дни без тебя,
И любовь наполнит меня
Если боль притупит надежду.
Перевод “Am Ende stehen wir zwei”
Lacrimosa
Холодный морской ветер безнадежно стучится в окно. Подхваченный хлопьями мокрого снега, разбивается о стекло, и стекает солеными каплями, словно слезы…Где-то совсем рядом мучительно плачет старая ель, скребется мохнатыми ветками об оконную раму, просит впустить… Зачем? Разве не знает она, что здесь еще холоднее. Или только ей ТАК холодно внутри. Графиня де Шаньи повела плечами, кутаясь в теплую шаль. Тяжелое темное чувство не покинуло ее, нет. Прошло три года, три мучительных долгих года, а ничего не изменилось. Нет, изменилось все, только она осталась …одна. Где был Рауль? Она не знала. Она не знала вот уже почти три года, где он пропадал. С тех самых пор, как они бежали на север страны в маленький приморский городок Сен-Валери-ан-Ко, Кристина верила, что наконец-то найдет тот покой, который так искала. Здесь в старинном особняке графов де Шаньи. Покой. Что принимала она, та юная девочка за это слово, право, слишком много. Любовь. Счастье. Семью. Дом. Где каждый день праздник, потому что есть он, муж, который, конечно, будет любить ее безраздельно, будет ребенок, которого она ему родит, будет дом для них и не будет его. Того, кого она оставила, пролив столько слёз, перенеся столько его истерик, его угроз, будет покой…Теперь покой заполнил лишь этот пустой дом, а она была холодна от одиночества. Не было ребенка, не было мужа, не было любви. И она, Кристина, ненавидела покой, проклинала свое одиночество и разговаривала с зеркалами. А что если за одним из них спрятался он? Вдруг он стал, наконец, ангелом? Ведь он мертв….Да, он мертв, а ей так и не хватило мужества вернуться в тот лабиринт ночи, чтобы похоронить своего бедного падшего Ангела. Но разве она теперь не наказана за свой малодушный поступок? Сколько слёз было потом, когда Рауль понял, что наследника ему не будет, потом, когда она узнала, что не может иметь детей! Ее единственное утешение….Потом, когда милый мальчик Рауль понял, наконец, что Кристина не одна хорошенькая женщина, которую он может иметь. Нет, его не мучила совесть,…ведь любви больше нет, а свое обещание, данное ей, он выполнил - женился. Молодой и красивый, он прожигал свою жизнь в Париже, а ее оставил в старом мрачном северном особняке. Подарил рояль, назначил большое жалование, и ограничился этим, решив, что теперь она сможет быть счастливой и без него, теперь она - его подруга детства, в безопасности.
Не было любви. Но самое страшное - не было больше музыки. Она умерла вместе с ним …
Ее голос потонул в звенящей тишине этого дома, петь не хотелось, не хотелось…
Бледная женщина, с длинными светлыми волосами у холодного окна, с холодным сердцем, с метелью в северных синих глазах. Внимает музыке бури, но и ее не может услышать…Тишина поглотила мелодию, остались лишь стоны ветра, и плачь старой ели в саду.
Осталась надежда. Глупая безумная надежда. Графиня и сама не понимала, как так получилось, но она ждала чего-то,…ждала чуда. И разговаривая в своей спальне с большим зеркалом, она вдруг замолкала: нет, он не мог умереть…не мог. А потом падала на колени и молилась, молилась до исступления, до боли в груди, до сухих слез. Молилась, чтобы хоть раз в жизни услышать своего Ангела, а если он умер, то пусть возьмет ее к себе, пусть простит, ведь знает, как она несчастна здесь…Ее упрямое маленькое сердце дрожало, словно чувствовало, что он жив, что он еще где-то здесь на земле, совсем рядом…Но где же? А потом бежала вниз по ступенькам, выбегала в мертвый запустевший сад и пыталась дышать, как можно больше вдохнуть, задохнуться этим холодным зимним воздухом и умереть. Падала в снег и плакала. Откуда у нее столько слез? Плакала, пока добрая экономка, не уводила ее обратно, в холодный дом.
Графиня обернулась. Внизу хлопнули двери, послышались голоса. Приехал молодой граф. Рауль иногда приезжал к ней. Приезжал, чтобы, как он выражался, вывести свою жену в свет. Ведь завтра Рождество. И он, конечно, пойдет на ежегодный Бал Маскарад в Опере. Париж. Как давно она не была в Париже. Но даже мысль о празднике, не радовала ее. Её не ждет подарок. Тем, кто ошибся так, как ошиблась она, не дают второго шанса. И все же… И все же она поедет. Поедет туда, откуда сбежала. Сожаления отравили ее душу, но надежда давала силы не забыть, не забыть единственную человеческую душу ( а может и не человеческую, ведь он был Ангелом), которая любила ее так страстно, так искренне, так отчаянно и так безнадежно страшно….
Он вошел, улыбается. Молодой. Красивый. Мальчик. Она чувствует себя такой старой. А ей нет и двадцати. Подходит. Целует ее руки. Безразлично. Заглядывает в тусклые глаза. И отворачивается. Говорит что-то про ужасную погоду. Про дела в Париже. Даже не извиняется. Так надо. Она же все понимает. И потом, он берет её с собой на бал, она должна быть рада.
-Да, что с тобой такое, моя крошка Лотти, ты здорова?- прозвучало пошло и ненатурально.
-Да. Я рада. Давно я не была в Париже…три года уже прошло…раньше ты не звал меня с собой на Рождество…- упрек остался без ответа.
-Надеюсь, ты готова? Завтра в обед будем уже в Париже! - постоял еще немного, ради приличия. Потом пожелал спокойной ночи, развернулся и ушел.
Графиня осталась одна. Но ей не было горько. Не было обидно. Она просто стояла и смотрела на снежную бурю, на пустой сад, на свою разбитую о скалы иллюзий жизнь, тонущую в море одиночества. И она уже точно знала, какой костюм будет у нее на Балу.
Глава 2
Месье Анж*
Я мог кричать, мог рыдать,
И ты бы об этом не узнала.
Я жив, и я люблю и для тебя не существую,
Я мечтаю о твоей близости,
Мечтаю, что будешь ты со мной,
Но я знаю - ты никогда со мной не заговоришь
Перевод “ Deine Nahe ”
Lacrimosa
* “Ange” с франц. Ангел.
«Мне столько раз приходилось слышать о людях, которые умирают от любви. Но за всю жизнь я не видела, чтобы кто-нибудь из них действительно умер» сказала однажды французская королева Маргарита Навварская. И оказалась права. Он не умер. А так мечтал, так молил о смерти…Не умер. Если можно так выразиться. Умерла его душа, умерло его существо, осталась лишь эта уродливая оболочка. Бесполезная. Хотя нет. Совсем бесполезной она не была. Пустая внутри она продолжала болеть. Тоска черной бездной заполнила его. Польза была - эта боль не давала ему умереть. Каждый раз, просыпаясь, с раздражением, замечал, что все еще жив и, что боль здесь с ним. Некогда Ангел Музыки, он потерял крылья, и теперь скитался в поисках смерти, но не мог умереть. Смерть - женщина. Бежала от него. Чему удивляться, она тоже испугалась? Уродливое существо, застрявшее между жизнью и смертью. Отвергаемое ими. Оставленное ими. Бесполезно молить. Они оглохли.
Маленькое поместье в пригороде Парижа. Дом, заваленный самыми разными чертежами, набросками, планами зданий, нотами…Да, теперь он был всего лишь «обычным» человеком, живущим в обычном доме, зарабатывающим на жизнь обычным способом. Неужели он недоволен? Он же мечтал об обычной жизни! Он получал хорошие деньги за архитектурные проекты, за оперы, которые он продавал, о судьбе которых никогда не интересовался, так как это все было не его, не то, что чувствовал он…по правде говоря, он вообще ничего не чувствовал, ничего, кроме боли. Но разве такая тема в моде теперь? Часто он вспоминал её, очень часто, слишком часто, чем хотел позволить себе. Какой она была,…и все, стоило только начать, а дальше он уже не контролировал себя. Вот она, впервые в жизни, протягивает руки к неподвижной глади зеркала, к нему, улыбается. Искренне. Глаза сияют, синие -синие, как два сапфира. Губы шепчут его имя, то, которым она называла его. Она еще не знает, что ее Ангел из плоти и крови…
А вот сидит в гримерной совсем одна…хмурится. Этот мальчишка виконт опять все испортил. Появился и все разрушил. Она теперь тоже улыбается, но она несчастна.
А их роковой дуэт, сорванная маска….Ужас в ее глазах, огромных, испуганных. И ее наивная, детская, упрямая клятва. «Эрик, покажите мне ваше лицо без страха. Клянусь, что вы самый великий человек в мире, и, если я когда-либо вздрогну, посмотрев на вас, то только потому, что подумаю о блеске вашего таланта» Как отчаянно он уцепился за эти слова. Единственная надежда, разбитая о жестокую реальность, острыми осколками, впившимися в самое его сердце, когда она дала клятву другому, на крыше Оперы, клятву невесты, предавая его, своего Ангела. И потом бесконечная удушающая ярость, страсть подобная безумию, любовь достойная проклятья, милосердие, стоящее жизни. Ее счастье было самым важным. И он отпустил. Она счастлива. Он хотел верить в это. Вспоминал ее улыбку - детскую, доверчивую, и улыбался сам себе, горько с усилием, шепча: «Главное, это ты. И ты счастлива». Но почему это самовнушение не помогало? Почему сердце рвалось на части? Почему он слышал ее срывающийся от рыдания голос, как в каком то ужасном сне без пробуждения….Этот крик преследовал его. Как настойчивый призрак, как тень, бесшумно крался,…прятался в складках плаща, забирался в самую глубину сознания и стонал, метался, звал…Эрик отгонял наваждение, списывая все на то, что галлюцинации обычное состояние для него.
Свежий номер «Эко де Пари» сиротливо выглядывал из под кучи нотных листов, пытаясь привлечь внимание Эрика. Его управляющий работал исправно. Эрик усмехнулся. Даже газеты приносит. Безразлично развернул первую полосу. «Ежегодный рождественский Бал Маскарад в Гранд Опера обещает быть настоящей сенсацией. Вас ждет незабываемый праздник с танцами, салютом и морем шампанского. ..» Бал Маскарад. Рождество. Он совсем забыл. Ему просто все равно. Он ни разу не возвращался в Оперу. Затопил свое подземное жилище, вместе с которым утонул и Призрак Оперы. Отныне он - Эрик де Сан ном. Месье Анж, как он иногда называл себя, подписываясь под очередной оперой. Титулованный Ангел, похороненный заживо в гробнице своих воспоминаний. Он тосковал. Тосковал не только по своей девочке, но и по Опере. Как это не странно, но ему казалось, что там, в этом помпезном, пафосном театре живет какой-то осколок его счастья, мимолетного и быстротечного, безвозвратного и отчаянно желанного…
Глава 3
Второй шанс
Нет компромиссов,
Нет тихих слез,
Нет поцелуев, чей вкус ведет меня к тебе,
Нет повторений,
Нет притворства,
Нет мучительных прикосновений прошлого,
Только надежда на второй шанс,
Что мы оставили.
Второй шанс для тебя и меня.
Второй шанс для нас двоих.
Тебе не нужно говорить ничего сейчас,
Не нужно любить меня.
У меня есть надежда для нас обоих,
Потому что в конце двое нас.
Перевод “Am Ende stehen wir zwei”
Lacrimosa
Пестрая волна из танцующей толпы, подхватила ее, увлекая в водоворот танца. Хрупкая Офелия тонула…Тонкое бледное лицо. Распущенные волосы в фоте из речных лилий. Подвенечное платье на утопленнице. Взгляд навеки потухших глаз. Графиня де Шаньи была Офелией.
Рауль снова исчез из ее поля зрения, как только они попали в Оперу. Подвел к ней какого-то толстого холостяка, одного из своих друзей кажется, одетого в костюм Казановы. Какая пошлость. Офелии вовсе не к лицу быть в такой компании. Толстый Казанова расплывался в улыбке и все сжимал ее руку. Она невидящим взглядом смотрела мимо него, туда, в толпу…ей хотелось убежать, утонуть …А он все продолжал что-то говорить. А еще ей хотелось увидеть свою старую гримерную, и крышу, и сцену, и темные коридоры, по которым так страшно было ходить, внимая рассказам о Призраке Оперы. Офелия подалась вперед, в толпу танцующих масок. Казанова обнял ее за талию. Офелию передернуло от отвращения. Веселый Арлекин подбежал и осыпал их конфетти. Казанова замешкался, пока Арлекин грустно целовал утопленницу в лоб со словами из стихотворения популярного тогда Артура Рембо:
Офелия, белей и лучезарней снега,
Ты юной умерла, унесена рекой:
Не потому ль, что ветр норвежских гор с разбега
О терпкой вольности шептаться стал с тобой?
О терпкой вольности….Глаза Офелии расширились. Она мечтала о ней. Но разве ей позволено? Арлекин подхватил ее под руку и увлек за собой, прочь от порочного Казановы.
Маски кружились вокруг. Маски смеялись. Офелия плыла по течению туда, к парадной лестнице, туда, в то крыло, где расположены артистические уборные. Арлекин остановил ее за руку.
-Постой, дитя, ты обронила свой венок.. - Офелия собрала цветы и побежала вверх по лестнице, роняя лилии по ступенькам….
Эрик стоял в ее бывшей гримерной, прижимаясь пылающим лбом к прохладной поверхности мертвого зеркального стекла. Пустота. Эта комната была мертва… И пусть в ней столько цветов, и пусть витает в воздухе едва уловимый аромат чужих духов…но в ней нет больше жизни. Ведь нет Ангелов, ничто не привлекает их в это святилище былого счастья. Он обошел почти все здание: все места, где когда-то любила гулять она. Никто не обращал на него внимания, маскарад был его стихией. Один, в плену грёз, он чувствовал, что сердце его болью отзывается на каждое ведение из прошлого. Зачем еще больше мучить себя?
Легкие шаги по коридору…Невероятное сальто его больного сердца в груди. Что такое? Шаги летели, приближаясь все ближе и ближе….Эти шаги…Остановились у самых дверей. Эрик дернулся, желая скрыться, но не успел… Видимо годы дают о себе знать, усмехнулся он про себя, реакция уже не та, что раньше. Он смог лишь скрыться за прозрачным тюлем, украшающим вход в небольшую комнатку, где хранились сценические костюмы примадонны. Затаился черной тенью, сливаясь с мраком, царящим в комнате.
Офелия, рассыпав букет из лилий, вбежала в комнату белым ведением… Остановилась…О милое бледное лицо…О мертвые глаза, такие прекрасные такие печальные…Эрик задрожал….неужели Бог так жесток к нему….Офелия, прекрасная невеста….мертвая невеста….его девочка….Кристина….Он и сам не заметил, как простонал это имя…
Разве могла Кристина мечтать об этом!….Какой подарок! Голос Ангела, зовущий её, такой, каким она запомнила его…Печальный, полный боли, невысказанного страдания. Она задрожала, словно резонансом отозвался это звук внутри неё.
-Мой Ангел, о мой Ангел, возьми же меня к себе…молю,- она бросилась к зеркалу, простирая руки к небу…
Словно во сне он сделал шаг к ней…забыв обо всем. Она звала его…
Она обернулась…Как расширились ее глаза, ее бледное лицо лишилось последних красок, сливаясь с белоснежным платьем. Из груди вырвался вздох, похожий на последнее дыхание умирающего. Он лишь успел подхватить ее, хрупкую, и заключить в свои объятия.
Реальность расплывалась размытым пятном…Темная высокая фигура в белой маске…Кристина вскрикнула…Он внял ее молитвам, и вот сейчас она умрет…Свет померк, Черный Ангел обнял ее, укрывая крыльями ночи….
***
На Рождество принято дарить подарки…Они - были подарком друг другу. Двое безумных в бестелесной темноте комнат. Здесь их никто не найдет. Здесь их не будут искать. Старый особняк в пригороде Парижа не привлечет внимания любопытных. Окна его всегда темны.
Свадебный венок Офелии плывет по быстрым волнам Сены. Он выбросил его, когда вез бездыханную Кристину в свой дом. Он не отпускал ее не на минуту, любуясь, впитывая ее образ, как путник, испытывающий мучительную жажду, он упивался ее близостью. Неужели она с ним…Ему подарили все счастье небес, ему подарили второй шанс.
Ее распущенные волосы рассыпались нежнейшим ковром на его руках. Она обнимала его. Мой Ангел. Лишь эти слова она шептала, придя в себя.
Двое безумных в пронзительной тишине комнат. Второй шанс для тех, кто ошибся так страшно всего раз в жизни. Второй шанс, как подарок для одиноких сердец, нашедших утешение друг в друге…Его тоска и ее одиночество слились воедино, и родилась новая истинная, наконец, та единственная, о которой они мечтали, настоящая любовь…И им не будет страшно, потому что теперь их двое.
*Конец*